– Очень странно, что так думает человек, на которого он смотрит, как на истинное сокровище.

Я не была согласна с Анной, хоть она и имела славу психолога высшей квалификации. Пол смотрел на меня по-разному: с ненавистью, презрением, недоверием, насмешкой… Но ничего хоть отдаленно положительного или даже симпатизирующего там не наблюдалось.

Женщина не стала долго молчать, чутко уловив смену моего настроения, и тут же рассказала то, ради чего искала меня по всему залу:

– Я помню тот день, когда Морган ворвался в кабинет к Диме. Мы были с ним вместе, но меня мужчины выгнали. Оставишь возле кабинета, я была вынуждена стать невольным свидетелем их разборок, – ее глаза стали как будто стеклянными, а между бровей появилась морщинка, выдавая истинный возраст кукольного личика, когда она погрузилась в воспоминания: – Насколько я поняла, Пол просто ударил Диму. Дважды. И сказал что-то вроде "каждую ее боль ты будешь чувствовать вдвойне", а затем просто ушел. У твоего отца остались два кровавых фингала и внушительная гематома. Я хотела позвонить в полицию, но Дима отказался. Сказал, что заслужил и что впервые за многие годы кто-то дал ему возможность задуматься над манерой твоего воспитания! – в глазах Анны застыли слезы, когда она взяла мою ладонь и, крепко сжав, прошептала: – Послушай меня, Настенька… Они грубые, закаленные бизнесом мужланы, которые не могут найти времени на простой человеческий разговор. Но я хочу сказать, твой отец никогда бы не отдал тебя в руки человека, которого бы посчитал неподходящим. И я сейчас говорю не про материальную сторону вопроса…

Во мне бурлила раскаленная лава, которая добавляла жара в общий котел от каждого слова Анны. Ведь они были резонными, разрушающими привычный расклад вещей, но, увы, ничего не меняющими… Пожав плечами и вымученно улыбнувшись, я хрипло констатировала:

– Но он это сделал… Продал меня за какой-то гребаный завод!

– Завод… – протянула она недовольно. – Настя, почему ты не видишь главного? Пол тот, кто может стать твоим спасательным кругом. Он относится к тебе не так, как к остальным. Уверена, такие чувства в этом куске металла вообще проявляются впервые! Вы оба выросли в не самых лучших моральных условиях, словно трава сквозь асфальт… Но теперь видно, насколько вы одинаковые. Словно сиамские близнецы, которые не могут договориться между собой.

Где-то глубоко внутри меня умиляла романтичность Анны, а также льстила попытка помочь и "открыть глаза", но… Каждое ее слово было словно выписано из дешевой бульварной прессы и никак не относилось к реалиям жизни. Тяжело вздохнув, я подвела черту под этим разговором:

– Пол Морган купил меня, брал силой и держит около себя угрозами. И если кто-нибудь еще хоть раз попытается доказать мне, что он – моя судьба и опора, я просто… За себя не ручаюсь! – руки тряслись, когда я ставила бокал на стол. Половина содержимого расплескалась на белую скатерть, но единственное, что я запомнила, – полный сочувствия и беспомощности взгляд Анны.

Только тогда я поняла, к чему был весь этот разговор… Она хотела доказать мне, что даже на несчастье можно построить счастье, а не самоубиваться. Не можешь справиться с насильником? Увидь в нем героя и свою единственную отраду. Увы, это больше похоже на диагноз, чем на решение проблемы.

Посему я коротко кивнула ей и решила уйти, но в последний момент женщина резко схватила меня за руку и вложила в ладонь… кольцо.

– Оно твое и только твое. Ты не должна была даже сомневаться в этом! – сказала она прежде, чем натянуть легкую полуулыбку и слиться с толпой.

Я долго смотрела на кольцо матери, которое в основном видела на старых фото. В воспоминаниях она носила его на безымянном пальце правой руки, что естественно для обручального атрибута, но… В моем положении это было чревато, именно поэтому я надела его указательный палец, и украшение село как влитое.

А дальше мне хотелось бежать… Куда угодно, но первым в голову пришел вариант с дамской комнатой.

Нужно было прочистить мозги и разобраться с чувствами, который вызвал внутри рассказ Анны.

Пол Морган ударил отца, заступаясь на меня… Пол Морган просто так купил платье за баснословные деньги, потому что, цитирую, "оно только твое"… Пол Морган надел красную рубашку и запонки, чтобы поддержать меня… Пол Морган, Пол Морган, Пол Морган…

Это имя и фамилия разрывали мою голову на куски. Хотелось сжать ее руками и кричать оттого, как часто это словосочетание повторяет внутренний голос.

Почему именно он стал человеком, который проявляет ко мне столько заботы, как никто другой? За что он так поступил со мной в наш первый раз?! Почему не дал даже шанса понять его, почувствовать и быть может даже… полюбить???

Сейчас же, стоило появиться лишь мысли, что Пол не такой уж и моральный урод, как меня начинало тошнить от собственной ничтожности. Стокгольмский синдром, шизофрения, дегенеративность – вот что это! Но. Не. Симпатия!

Пробежав около Линды с Кариной, я завернула к дамским комнатам и зашла в первую на пути дверь. Она была открыта, но занята…

На небольшом столике около раковины лежала девушка в уже знакомом черном платье. Ее ноги были широко расставлены, чтобы мужчине между ними было удобнее совершать с ней свои пошлые маневры. Клянусь, она заметила меня и начала активнее извиваться, кричать громче и цепляться за лацканы мужского пиджака сильнее.

Девушкой была Саманта, но и мужчина оказался более чем знаком.

Это был Костя. Тот самый бывший парень, который на мой день рождения переспал с толпой мужиков. И сейчас, мельком разглядывая его новый костюм, напряженные мышцы и светлые волосы, я могла лишь представлять на месте Саматы… одного из его партнеров в ту роковую ночь.

Вся эта ситуация: игра Саманты "на публику", секс "по нужде" от Кости… разом сняли с меня все напряжение. Сперва вырвался быстрый мимолетный смешок, затем более мощная порция, которая в конце концов переросла в истерический хохот.

Сложившись пополам прямо возле раскрытой двери туалета, не в силах выйти или зайти, я прекрасно понимала, что эти двое обманули не меня, а друг друга. Саманта надеялась вызвать ревность и показать, кто тут на самом деле главная и желанная для всех и каждого, ведь не зря Карина с Линдой караулили меня. Детский сад, ей-богу! Я даже не сомневалась, что все остальные кабинки закрыты… Костя же хотел доказать всему миру, а быть может, себе, что он таки мужчина в самом полном понимании этого слова. У меня уже были друзья с неопределившейся ориентацией, которые бегали от одного пола к другому не в силах понять – кто они в этой жизни? Но я не ожидала подобной низости от экс-бойфренда…

И что мы получили в итоге? Отпетую наркоманку, которую на столе в грязном туалете трахает гей. Занавес!

– Настя? – якобы удивленно спросила подруга и начала отталкивать от себя Костю. – Боже… Ты не должна была этого видеть! Мне так жаль… Мы наверное очень ранили твои чувства, да?